Бондаренко жалуется на преследования за инакомыслие

В прошлый четверг, в день, когда силовики третий день подряд убивали людей на Майдане, когда погибло больше всего людей от пуль снайперов, "регионалка" Елена Бондаренко заявила немецкому изданию "Der Spiegel, что "правоохранители действовали недостаточно жестко".
Бондаренко давала это интервью в своей машине в правительственном квартале. При этом она не явилась на экстренное заседание Верховной Рады, на котором должна была остановить и остановила кровопролитие.
"Украинская правда" решила взять небольшой комментарий с вопросом, придерживается ли она той же позиции и сейчас.
В итоге у нас получилось блиц-интервью, которое мы подаем полностью без купюр, поскольку она заявила, что ее слова ранее перекрутил журналист, а она просто побоялась прийти в парламент. При этом Бондаренко не чувствует, что несет ответственность за гибель людей. Она также сообщила, что еще не читала интервью, однако знала, что туда вошло, а что – нет.
- Елена, прокомментируйте, пожалуйста, ваше интервью в "Der Spiegel", которое было опубликовано в день, когда стреляли в людей. Вы сказали, что правоохранители "действовали не очень жестоко". Что вы думаете сейчас?
- Я нахожусь в парламенте, тут шумно, я могу не слышать. По сути вопроса, трудно комментировать постоянные огрехи журналистов. Я с этим сталкиваюсь постоянно в последний месяц. То Мирослава Гонгадзе говорит, что у нас с визами какие-то проблемы, то Леся Оробец пишет о том, что я кому-то из активистов угрожаю. А здесь явное недопонимание журналистом того, о чем он вообще пишет.
- Т.е. вы этого не говорили?
- Более того, я не то, чтобы этого не говорила. У него были довольно провокационные вопросы: "А если вы увидите, что активисты пойдут в наступление, как вы видите дальнейшую ситуацию?".
Я не знаю, как я вижу дальнейшую ситуацию, но считаю, что насилие – это не выход. Единственный выход – это прекратить любые насильнические действия, любые активные действия со всех сторон. Насколько я понимаю, этого в интервью тоже не нет. Я его не читала, потому что по-немецки я читать не умею.
- Смотрите, там был прямой вопрос о том, что снайперы стреляют по людям и почему власть действует так жестоко. Как вы ответили на этот вопрос?
- У меня, естественно, нет с собой всего разговора полностью, потому что у меня не было цели его писать. Насколько я понимаю, журналист его тоже не писал, потому что не было диктофона. Мы вообще просто общались, более того, этот журналист – немец, он хоть и говорит по-русски, но недостаточно, переводчика у нас не было.
А сейчас у меня есть возможность заявить, что в данном случае - это некачественная журналистская работа.
Если он чего-то недопонял, надо было хотя бы уточнить. Текст мы точно не согласовывали, у нас нет ни одного письма между нами, чтобы можно было что-то согласовать и брать ответственность именно за такую формулировку. Я же профессионал в этом деле.
- Хорошо. Как вы ответили в итоге на этот вопрос?
- Я сказала, что я не знаю, как действовать дальше. Вот это мой ответ на вопрос.
- Но журналист же не мог настолько не понять вас, чтобы с ваших слов получилось, что вы считаете недостаточными и без того жестокими действия правоохранителей?
- Еще раз. Я понимаю, что можно верить или не верить. Есть факты. В данном случае я официально через вас заявляю, что в этом моем интервью ни в коей мере, никаким образом я не могла ему сказать и не сказала, что правоохранители якобы действовали недостаточно жестоко.
- Как же случилось так, что он настолько вас неправильно понял, как вы утверждаете?
- Я опровергаю эту фразу полностью (От УП: мы обратились к журналисту издания за комментарием по ситуации. Читайте его ниже). Винить в этом журналиста нет смысла, потому что я с богатейшим опытом. Он попросил встретиться, мы встретились, не зная того, что у него нет с собой переводчика. Пусть на моем примере все остальные учатся - что без переводчика лучше никакие интервью или комментарии не давать, а желательно еще после этого и просить согласовать. В принципе это нормальная практика.
- Интервью он брал в среду или в четверг у вас?
- Наверное, это был все-таки четверг. Тогда, когда квартал полностью оцепили.
- Т.е вы считаете, что это именно журналист неправильно вас понял?
- Я считаю, что это факт недопонимания между мной и им. Надеюсь, что он не специально это делал. Хотя, я так понимаю, доля сенсационности этому интервью присуща.
- А как вы сейчас можете прокомментировать все, что произошло за эти дни, со вторника по четверг?
- Это очень тяжело комментировать. Это еще живая рана, очень тяжело. Есть потери с двух сторон, это все чьи-то дети, это факт.
- Так ведь это все инициировано вашими однопартийцами, властью, которую вы поддерживаете и представляете…
- Каждый несет ответственность по мере тех полномочий, которые у этих людей есть. Какие были полномочия в каких-то спецоперациях или расстановке сил на Майдане у фракции ПР? Да, есть определенная социальная и политическая ответственность, и мы ее понесем. Но сейчас не превращайтесь в форму самосуда. Всему должен дать оценку суд с адвокатурой и прокуратурой.
- Вы сказали о ваших полномочиях… В четверг было экстренное заседание Верховной Рады, вы на это заседание не явились. Не считаете ли вы, что в таком случае вы несете ответственность за то, что произошло? Потому что именно на заседании депутаты смогли остановить убийства. Вас среди них не было. Почему?
- Естественно. Когда угрожают вам и вашей семье, стоят агрессивные по отношению к тебе люди, вы считаете, разумно идти? Я считаю, что это не разумно.
- Где они стояли? Почему все остальные депутаты пришли и попытались остановить кровопролитие, а вы – нет?
- Я - человек довольно смелый. Но я – человек разумный. Если у меня есть факты, когда моя жизнь или мое здоровье находится под угрозой, я просто не подвергаю свою жизнь этой угрозе. Если вы как журналист считаете это нормальным, когда за инакомыслие и за мои выступления кто-то угрожает, я считаю это ненормальным. По сути - все это только борьба с инакомыслящими.
- Но ведь только Верховная Рада могла остановить кровопролития. И вы являетесь депутатом законодательного органа, вас выбирали граждане. Другие депутаты не побоялись прийти, журналисты не боялись и работали под пулями…
- Да и мы не боялись до определенного момента. Но когда-то это перерастает рамки настоящей угрозы. Я очень переживаю за свою жизнь.
- Почему вы боялись прийти в Верховную Раду, если тогда в ВР были депутаты, были внутренние войска, была охрана?
- Вы сказали ключевое слово: были депутаты, у которых есть охрана. У меня ее нет.
- Я говорю о другой охране, Верховную Раду охраняли тогда силовики, бойцы внутренних войск, которые стояли кордоном вокруг здания.
- Кто-то мог пройти, у меня не было такой возможности безопасно и беспрепятственно протии в ВР.
(От УП: 20 февраля весь периметр правительственного квартала, в том числе Верховной Рады, охраняли силовики. Ни одного активиста или представителя самообороны в периметре не было. Только после 18 часов пара сотен Самообороны оцепили периметр всего правительственного квартала, чтобы защитить здания от возможного штурма. Само же экстренное заседание было открыто в 16:10)
- Вам не кажется, что вы несете ответственность за смерти этих людей, потому что вы лично не остановили то, что произошло? Вы же не голосовали за это.
- Точно также как все остальные 450 депутатов.
- Нет, не 450 нардепов. Пришли депутаты, которые голосовали. 239 депутатов зарегистрировались в начале заседания.
- Вы сейчас от меня требуете ответить на вопрос об ответственности за не приход и вдруг делите на тех, кто был, и кто не был.
- Потому что те, кто пришел, проголосовали за соглашение об остановке кровопролития.
- Я несу ровно одну 450-тую долю ответственности за весь парламент.
- Вы остаетесь в Партии регионов сейчас?
- Конечно, безусловно, хотя очень многие мои коллеги под угрозами выходят. Я их понимаю и не осуждаю.
- А кто им угрожает? Вам кто-то угрожает?
- А вы не догадываетесь? Вы не читаете социальные сети? Не видите, что из меня, Олейника, Колесниченко, Царева и других моих коллег пытаются сделать демонов? В этом списке, если брать меня, я – человек который отвечал за исключительно за публичную часть. Т.е. меня сейчас преследуют за инакомыслие.
- Так это ведь не за точку зрения, а за то, что вы поддерживали власть, которая убивала людей.
- Безусловно, может быть и так, если вы так считаете. Но эта позиция не единственная и не единственно верная. Но вы посмотрите все мои выступления, найдите доказательства оправдания, а не того, что я всегда говорила: раскройте глаза и посмотрите на недостатки с двух сторон.
От УП: Бондаренко неоднократно называла людей, которые стоят на Майдане, экстремистами. В тон с общей линией Партии регионов и власти. Приводим лишь один пример. Ее комментарий от 21 января 2014 года:
"Милиция стоит в обороне, она ни на кого не нападает. Для чего делаются постоянные кавалерийские наскоки из Майдана? По всей видимости, для постоянного провоцирования стычек и провоцирования милиции на применение оружия"
"Либо это все закончится переговорным процессом, пусть и вялотекущим, либо мы будем видеть со стороны Майдана постоянную и бесконечную эскалацию конфликта. И тогда у власти и правоохранительных органов будет абсолютно законное право применять оружие. Еще раз подчеркиваю: законное право применять оружие".
Украинская правда также обратилась за комментарием к журналисту издания Der Spiegel Бенджамину Биддеру, который брал интервью у Бондаренко. Мы спросили, записывал ли он интервью на диктофон, и действительно ли Бондаренко утверждала о недостаточно жестких действиях силовиков.
"Интервью действительно не записывалось, поскольку мы его писали в джипе госпожи Бондаренко во время эвакуации утром 20 февраля правительственного квартала. Однако я всегда фиксирую текст беседы на компьютере при интервью. Госпожа Бондаренко однозначно сказала, что она считает, что полиция действует "недостаточно жестко".
Я специально дважды переспросил ее, и она подтвердила эти слова и обосновала.
Есть одно замечание: интервью состоялось утром 20 февраля, между 9 и 10.30, то есть схватки были в самом разгаре. Госпожа Бондаренко говорила о жертвах предыдущего дня, то есть не о тех более 80 погибших от пуль снайперов на улице Институтской".