«Россия — это мы!», — ополченец Александр Жучковский

Хочу сказать о России. Вы скажете — что за глупости, что можно еще сказать о России, давно все уже сказано, что за «лирика»?

Пусть давно сказано, но можно сказать еще. Что такое Россия? Что вы знаете о России? Ничего вы не знаете. И я не знаю.

Россия — это «лирика» и есть. Россия — это любовь.

Посмотрите, о любви говорят все и всегда, во все века, на разный лад. И никто не возразит — зачем говорить о любви, что еще можно о любви сказать, что не было сказано ранее?

Эти разговоры о любви — сплошная драматургия и лирика. Ничего логического и понятного — одно незнание, одни вопросы. Просто «переживания», просто «чувства», которые сопровождают жизнь каждого человека на земле.

Россию нужно именно переживать, Россию нужно чувствовать (если вы Россию не чувствуете и не переживаете, то вы не принадлежите России, а Россия не принадлежит вам.

Вспомните свою «первую любовь», или не первую, просто любовь — всеобъемлющее всепоглощающее чувство, переживание об одном человеке, которое (чувство) выходит за границы плохого/хорошего, отрицает любые «критерии».

Вот так я о ней сейчас и думаю, о России.

Без политики, идеологии, войны, без «критериев».

Не о «Российской империи», не о «СССР», не о «Российской Федерации».

О России.

Тот, кто говорит — как можно любить «эту» (нынешнюю) Россию, — говорит глупости. Нет России «той», «этой», «нынешней» — как нет любви той или иной, она просто есть или нет.

Россия «есть», «здесь и сейчас».

«Вся эта мощь, сложность, богатство, счастье», — как писал Бунин.

Хотя Бунин писал тогда о «России, которую мы потеряли».

Как будто Россию можно потерять (это смешно).

Бунину казалось, что тогда, в эти «окаянные дни» (это была цитата из его книги «Окаянные дни», написанной в 18-20-х годах), Россия прекратилась, погибла.

Я не раз в «полемическом запале» говорил, что Россия погибла тогда, в 20-х годах. Когда я думаю о России, мне самому смешно, что я такое говорил.

Конечно же, нет. Россия не погибла, что за глупости.

Россия есть и будет, это очевидно.

Россия — это мы, в конце концов. Те интересные люди на портретах, те суровые лица на черно-белых фотографиях, и эти раскрашенные девчонки на фотках из «Инстаграма».

Чтобы думать о России и говорить о России, не надо «читать Достоевского» и «слушать Чайковского» (то есть надо, но не только).

«Люблю я тройку удалую и свист саней на всем бегу» — хорошо.

«Наш Киев дряхлый, златоглавый, сей пращур русских городов» — очень хорошо.

Но вот мои тяжелые будни, полные забот, тревог и сомнений, без тройки удалой и златоглавого Киева.

Я сегодня прожил самый обычный день — ездил на такси и говорил с таксистом, переписывался в интернете с профессором, читал друзей в «Фейсбуке» и «ВКонтакте», общался с донецкими ополченцами, болтал с продавщицей в магазине и так далее.

И что, здесь и сейчас, — не Россия? Россия.

В «забытых Богом» селах — Россия. В «Фейсбуке» и «ВКонтакте» — Россия. В московских пробках — Россия. Даже в донецких бомбоубежищах — Россия.

Россия — это мы. Я, ты, он, вон та симпатичная девушка за столиком напротив, вот тот водила за баранкой, вот этот ополченец в протертой форме, этот чумазый работяга, эта бабка из Костромы ковыляет с авоськой, этот в пиджаке и очках из столицы, и вот эти дуры из «Инстаграма», и этот идиот, который несет какую-то пургу по телевизору.

Ну посмотрите не в книжки, а вокруг. Пройдут десятилетия и столетия, нас не будет, а Россия будет.

Россия: «Все умрут, а останусь».

Я люблю тебя, Россия.