Демократия и война — могут ли они сосуществовать?

Киев, Февраль 15 (Новый Регион, Вадим Довнар) – «Демократия и война – могут ли они сосуществовать?» Так называется статья Максима Михайленко в «Деловой столице». Вопрос, несомненно, очень скользкий. Особенно в стране, только что пережившей демократическую революцию.

Однако, если мы вспомним актуальную сегодня историю Второй мировой войны, то в Западной Европе лишь отделенная морем Великобритания и формально нейтральная (на самом деле гитлеровцы чувствовали себя там как дома) Швейцария, из числа тогдашних демократий — избежали поражения, коллаборационизма, либо оккупации. Италия была союзником Германии, Испания и Португалия — прогерманскими государствами. Страны Севера Европы вели умеренно прогерманскую политику, разрешали нацистам размещать у себя свои базы. Ирландия мстила англичанам своим подмигивающим Германии нейтралитетом. Другие страны субконтинента были разгромлены и оккупированы, передаёт «nr2.com.ua».

Более того, с Британией все не так просто. Ведь полномочия, которые получил Черчилль, сегодня назвали бы диктаторскими. Также, Лондон сделал все, чтобы втянуть в войну Соединенные Штаты, которые между президентствами Вудро Вильсона и Франклина Д. Рузвельта вернулись к политики изоляционизма. Что касается Японии, то она влезла в капкан войны сама (и даже тогда США не сразу объявили войну Германии, Гитлер долго ждал и в итоге, сделал это сам). Часть правых в США (так называемых «палеоконсерваторов») до сих пор считают диктатором и Рузвельта, поскольку он авторитарно прекратил деятельность спекулянтов, чьи мошенничества отчасти привели к биржевому краху 1929 года и депрессии.

Кстати говоря, по гамбургскому счету, демократические государства и не выиграли во Второй мировой войне — максимум, чего им удалось достичь, так это разделить Европу с режимом Сталина. С которым, не прошло и нескольких лет, как оказалось, мирно сосуществовать невозможно — и от захвата коммунистами Западной Европы и других территорий многие народы были спасены лишь изначальным и продолжительным лидерством США в гонке вооружений. Эффекты советского экономического отставания и, в итоге, капитуляции относятся к гораздо более позднему историческому периоду, семидесятым и восьмидесятым годам.

Следует ли из этого какой-то вывод для Украины? Трудно сказать — лично у автора нет сложившегося мнения по этому вопросу. Опасность «временной концентрации власти» состоит в том, что она имеет свойство задерживаться в правительственных кабинетах на многие годы. Кроме того, нынешние руководители страны — к добру ли, или к худу — никак не годятся в диктаторы...

Тем не менее, в наших нынешних условиях вопрос выбора между сохранением демократического правления или, скажем так, временной концентрации власти силовым блоком — осложняется дополнительными обстоятельствами.

Во-первых, Украина позиционируется как демократия в глазах ЕС и США. В своем недавнем программном обращении к Конгрессу, Барак Обама сформулировал украинский вопрос как неразрывный с американской политической линией, направленной на защиту демократии.

Во-вторых, нередко создается впечатление, что без контроля прессы над деятельностью правительства во внутренней, оборонной и внешней политике — репутационные, экономические, человеческие и территориальные потери Украины были бы гораздо больше.

В-третьих, немаловажен и идейно-политический контраст между Украиной и атакующим российским агрессором, полицейским государством, в дизайне которого переплелись феодализм и национал-социализм. Хотя, скажем, Чехословакии 30-х этот контраст ничем не помог. Чехословакии гораздо больше помогли словак Йозеф Габчик и чех Ян Кубиш, сотрудники британского Управления специальных операций, 27 мая 1942 года ликвидировавшие нацистского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха. Чем задолго до поражения вермахта вселили страх в души местных и иностранных нацистов и коллаборационистов.

Но это — к слову.